Вот теперь я ее понял. Мне уже случалось вызволять других женщин из отношений, которые не шли им на пользу. Всыпал их дружкам по первое число, это обычно приводило их в чувства. Удивительно, насколько страх перед повторением урока эффективней любых судебных запретов.
— Итак, вам нужен качок, который смог бы как следует побеседовать с вашим бывшим?
— Надеюсь, это не понадобится. Вам вряд ли нужен враг вроде него.
— Говорят, что о людях судят как раз по врагам.
— Тогда вас тоже будут считать очень могущественным.
— Получается, тот ваш наряд был вроде как маскарадным костюмом?
Она кивает, но даже в потемках я вижу, какая горечь появилась в ее глазах.
— У меня есть много «костюмов» вроде этого. Мой парень настаивает, чтобы я надевала их. Чтобы стать привлекательней. Ему нравится, когда другие меня хотят, но не могут получить.
— Да с какой он планеты, этот чувак? Вы и в мешке из-под картошки будете выглядеть потрясно!
— Вам не понравилось платье?
Я пожимаю плечами:
— Что тут скажешь… Я мужчина. Конечно, мне понравилось. Я просто хочу сказать, что дело не в нем.
— Вы очень любезны.
И вот опять я оказался милягой. Забавно, но мне больше не хочется с ней спорить по этому поводу. Мне, похоже, даже нравится, что про меня говорят что-то хорошее. Но я и не мечтаю, что у меня есть хоть один шанс получить что-либо еще. Вместо этого я концентрируюсь на пробелах в ее истории. Есть что-то, чего она мне не договаривает. Я так ей и говорю, а она, хоть и глядит виновато, все равно не спешит делиться.
— Послушайте, — говорю я. — Мне все равно, в чем там дело. Но мне надо знать, не встанет ли это „что-то“ на нашем пути, когда мы приступим к работе.
— Да нет, не думаю.
И она продолжает отмалчиваться, карт не раскрывает. Интересно, сколько среди них джокеров.
— О’кей, — говорю. — Значит, просто пойдем и сделаем. Но сначала нам надо будет сделать небольшой крюк. Как думаете, может ваша кошка подождать часок?
Она кивает.
Она не задает никаких вопросов, когда я паркуюсь за теплицей на Ист-Келли-стрит. Как нечего делать взламываю ломом замок на задней двери — ну так это и есть моя работа… или ладно, была моя работа, — и пробираюсь внутрь. Для розысков мне потребовалась пара секунд: я читаю надписи при свете фонарика (он прилагался к дешевому брелку для ключей). А вот и нужная полка.
Я прорезаю отверстие в пакетике с диатомитом, осторожно сыплю землю в оба кармана. Когда я передвигаю пакет, то оставляю рядом с ним пятидолларовую купюру в качестве оплаты. Видите? Я учусь. Парни в тюрьме обделались бы от смеха, услышав об этом. Ну и что. Я, конечно, еще могу вломиться в дом к незнакомому человеку, чтобы помочь его девушке спереть кошку, но я больше не беру того, что не заработал.
— Вы считаете, он дома? — спрашиваю я, когда мы снова паркуемся у дома на Маретт.
Она кивает:
— Он не оставил бы ее одну, уж точно не сразу после того, как украл у меня.
— Вы знаете, где находится его спальня?
— В задней комнате. На третьем этаже. Он спит чутко.
Ну еще бы.
— Так, а кошка ваша. Как думаете, она может бегать по всему дому, или он запер ее в клетке?
— У него есть… другие способы ее усмирить.
— А-а-а, эти его волшебные глаза.
— Не надо смеяться над его могуществом.
— Я предельно серьезен, — говорю я.
Но на самом-то деле я знаю, что иногда с магией и правда лучше не шутить. Знаю я таких людей, которые умеют делать разные штуки своими глазами. В тюрьме постоянно с этим сталкиваешься: целые беседы проходят без помощи слов. Все дело в глазах. Есть люди, которые как змеи, гипнотизируют жертв. Уставятся на тебя, и ты глазом не успеешь моргнуть, как уже лежишь на полу с заточкой в брюхе и пытаешься удержать в себе жизнь, зажимая рану запачканными кровью пальцами.
Только я и сам могу уставиться пустым взглядом.
Выбираюсь из машины. Мы направляемся к боковой двери гаража. Я бы предпочел, чтобы Луиза осталась ждать в машине, но мне подумалось, что кошка будет тише себя вести, если обратно ее понесет хозяйка.
Я оглядел дверь. Вроде, никакой сигнализации, но кто его знает… На всякий случай спрашиваю Луизу.
— Такому человеку не нужна охранная система, — сообщает она.
— Опять магические штучки.
Она кивает, а я пожимаю плечами и вынимаю из заднего кармана две пары хирургических перчаток. Протягиваю одну пару ей, а другую натягиваю сам и достаю свои отмычки.
С этой дверью приходится повозиться дольше, чем с предыдущей, в теплицу. Интересно, зачем парню с магическими способностями раскошеливаться на замок? От этой мысли мне становится чуточку веселее. Я не говорю, что Луиза слишком легковерна или что-то в этом роде, но такие ребята — не важно, каким дерьмом они занимаются, магические прибамбасы действуют примерно так же, как угроза побоев — заставляют других ходить по струнке при помощи страха. Нужно лишь, чтобы жертва поверила: вы сделаете то, чем угрожали, если она перестанет подчиняться. И никакой магии не потребуется.
Замок поддается с легким щелчком. Убрав отмычки, я достаю пульверизатор и тщательно распыляю содержимое на все петли, прежде чем распахнуть дверь. Наклоняюсь к Луизе так, что чуть не касаюсь губами ее уха:
— Где нам лучше начать поиски?
Говорю едва слышно: и с двух шагов уже было бы не расслышать. Она отвечает так же тихо. Ее дыхание щекочет мне ухо. На таком расстоянии я чувствую: женщина, которая выглядит вот так, и пахнет не менее приятно. Раньше мне этого узнать не доводилось.
— Подвал. Если она не прячется от него в подвале, то, значит, он забрал ее наверх, в спальню. Сразу за тем сервантом есть дверь, что ведет вниз.
Я киваю и иду к двери, на которую она указала. Мои кеды на резиновой подошве не выдают меня ни единым звуком. Луиза следует за мной. Петли на этой двери я тоже обрабатываю, и на лестнице стараюсь наступать на края ступенек: так меньше вероятность, что они заскрипят.
Наверху, у самой лестницы, был выключатель. Когда я спускаюсь вниз, то несколько секунд стою и прислушиваюсь. Ничего. Тогда я ощупываю стену и натыкаюсь на другой выключатель: его-то я и искал.
— Закройте глаза, — говорю я Луизе.
Сам я тоже зажмуриваюсь и щелкаю выключателем. За завесой век мир словно взрывается светом. Я едва приоткрываю глаза и быстро оглядываюсь. Подвал, к удивлению, оборудован как довольно шикарная жилая комната: у одной стены телевизор и аудиотехника, у другой — мини-кухня. Перед теликом — симпатичный диванчик. Я насчитываю три двери, все слегка приоткрыты. Интересно, куда они ведут? Котельная, прачечная, мастерская… Кто знает…
Когда я заканчиваю осматриваться, мои глаза уже привыкают к свету. Не могу разглядеть я только одного: кошки.
— Может, вы хотите позвать ее?
Луиза качает головой:
— Я чувствую ее. Она прячется вот здесь, — указывает на одну из дверей. — В кладовой.
Я пропускаю ее вперед. Лучше, если кошка сначала увидит хозяйку, а не мою морду.
Мы доходим до середины комнаты, и тут за нашими спинами раздается голос:
«Я знал, что ты вернешься». Голос явно мужской. Говорит по-испански. «И поглядите-ка, что ты принесла с собой. Искупительная жертва!»
Я медленно поворачиваюсь. Он не должен догадаться, что я знаю испанский. Азы я постиг на улице, остальному научила меня тюрьма. Я стараюсь выглядеть удивленным, да это и не трудно. Поверить не могу, что не почувствовал, как он подошел. Когда я забираюсь в хату, то мое шестое чувство охватывает весь дом, и я ощущаю любые движения в воздухе.
Черт, ну уж на лестнице-то я должен был его услышать!
— Ничего я тебе не принесла, — говорит Луиза по-английски. Это чтобы я понял, наверное.
— И все же мне достанетесь и ты, и твой защитник. Заставлю тебя смотреть, как сдираю с него кожу и точу когти о его косточки.
— Пожалуйста. Я прошу только о нашей свободе.
